Неточные совпадения
Пан Муссялович тотчас же обратил внимание на слово «подлец» и
попросил внести в протокол.
Затем последовал уже целый ряд писем, по письму в день, все так же важных и витиеватых, но в которых сумма, просимая взаймы, постепенно спускаясь, дошла до ста рублей, до двадцати пяти, до десяти рублей, и наконец вдруг Грушенька получила письмо, в котором оба
пана просили у ней один только рубль и приложили расписку, на которой оба и подписались.
За этим первым письмом последовало на другой день второе, в котором
пан Муссялович
просил ссудить его двумя тысячами рублей на самый короткий срок.
Пан Муссялович действительно прислал чрезвычайно длинное и витиеватое, по своему обыкновению, письмо, в котором
просил ссудить его тремя рублями.
— На минутку? Вот этого-то не будет. Эй, хлопче! — закричал толстый хозяин, и тот же самый мальчик в козацкой свитке выбежал из кухни. — Скажи Касьяну, чтобы ворота сейчас запер, слышишь, запер крепче! А коней вот этого
пана распряг бы сию минуту!
Прошу в комнату; здесь такая жара, что у меня вся рубашка мокра.
— Для тебя только, моя дочь, прощаю! — отвечал он, поцеловав ее и блеснув странно очами. Катерина немного вздрогнула: чуден показался ей и поцелуй, и странный блеск очей. Она облокотилась на стол, на котором перевязывал раненую свою руку
пан Данило, передумывая, что худо и не по-козацки сделал,
просивши прощения, не будучи ни в чем виноват.
В одно утро
пан Уляницкий опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой халата, а затем, подойдя к нашему крыльцу и как-то особенно всматриваясь в наши лица, он стал уверять, что в сущности он очень, очень любит и нас, и своего милого Мамерика, которому даже хочет сшить новую синюю куртку с медными пуговицами, и
просит, чтобы мы обрадовали его этим известием, если где-нибудь случайно встретим.
—
Пан у кабинети…
просив вас до себе.
— Конечно, превосходно, — подхватила пани Вибель, впрочем, с некоторым оттенком сомнения, — только,
пан добродзею, я
попрошу вас, приищите вы мне квартиру, а то я не умею этого сделать.
— Прежде всего
прошу познакомиться, — сказал Кручина. — Это Юрий Дмитрич Милославский; он прислан ко мне из Москвы с тайным поручением от
пана Гонсевского.
Поляк, не отвечая ни слова, принялся есть, а Юрий, не переменяя положения, продолжал его потчевать. Бедный
пан спешил глотать целыми кусками, давился. Несколько раз принимался он
просить помилования; но Юрий оставался непреклонным, и умоляющий взор поляка встречал всякий раз роковое дуло пистолета, взведенный курок и грозный взгляд, в котором он ясно читал свой смертный приговор.
— Теперь, Кирша, — сказал Юрий, — между тем как я стану угощать дорогого гостя, возьми свою винтовку и посматривай, чтоб эти молодцы не воротились. Ну,
пан,
прошу покорно! Да поторапливайся: мне некогда дожидаться.
— От
пана Гонсевского? А, это другое дело! Милости
просим! Я тотчас доложу боярину. Дозволь только спросить: при тебе, что ль, получили известие в Москве о славной победе короля польского?
—
Прошу не погневаться, — возразил Кирша, — я сам служил в войске гетмана Сапеги, который стоял под Троицею, и, помнится, русские колотили нас порядком; бывало, как случится: то днем, то ночью. Вот, например, помнишь, ясновельможный
пан, как однажды поутру, на монастырском капустном огороде?.. Что это ваша милость изволит вертеться? Иль неловко сидеть?
— Безумные! — вскричал боярин. — Да неужели для них честнее служить внуку сандомирского воеводы, чем державному королю польскому?.. Я уверен, что
пан Гонсевский без труда усмирит этих крамольников; теперь Сапега и Лисовский не станут им помогать… Но милости
просим, дорогие гости! Не угодно ли выпить и закусить чего-нибудь?
Вот стал
пан тут и Оксану
просить...
— Я ж тебя,
пане,
просила, в ногах валялась: пожалей мою девичью красу, не позорь меня, мужнюю жену. Ты же не пожалел, а теперь сам
просишь… Ох, лишенько мне, что же я сделаю?
— Помилуйте, вельможный
пане подпрапорный! — вопил
пан Кнышевский и
просил, и требовал удовлетворения, причем рассказал весь ход интриги нашей и все действия изъяснил со всею подробностью.
Видя же необходимость пустить меня в учение, они, по окончании торга, позвав
пана Кнышевского в кладовеньку попотчевать из своих рук водкою на могорыч, начали всеусерднейше
просить его, чтобы бедного Трушка, то есть меня, отнюдь не наказывал, хотя бы и следовало; если же уже будет необходимо наказать, так сек бы вместо меня другого кого из простых учеников.
Несмотря на то, что у гостей мужского пола нагревались чубы и рделися щеки еще при первой перемене, батенька, с самого начала стола, ходили и, начиная с
пана полковника и до последнего гостя, упрашивали побольше кушать, выбирая из мисок куски мяс, и клали их на тарелки каждому и упрашивали скушать все; даже вспотеют, ходя и кланяясь, а все
просят, приговаривая печальным голосом, что конечно-де я чем прогневал
пана Чупринского, что он обижает меня и в рот ничего не берет?
Батенька, поглотив свой смех и уклонясь
пану полковнику и всем гостям, вежливым образом
просили извинения, что не угостили, как должно, его ясновельможность и дорогих гостей, а только обеспокоили их и заставили голодовать.
Батенька, с дозволения
пана полковника, поднесли
пану Кнышевскому большую чарку вишневки и
просили еще услаждать пением.
Полковник
просил их итти вперед: но маменьку — нужды нет, что они были так несколько простоваты — где надобно, трудно было их провести: хотя они и слышали, что
пан полковник
просит их итти вперед, хотя и знали, что он вывез много петербургской политики, никак же не пошли впереди
пана полковника и, идучи сзади его, взглянулись с батенькою, на лице которого сияла радостная улыбка от ловкости маменькиной.
Вечером несколько школярей по одному названию, а вовсе не хотевших учиться, не слушая и не уважая
пана Кнышевского, тут собрались к нему и со всею скромностью
просили усладить их своим чтением. Восхищенный возможностью блеснуть своим талантом в сладкозвучном чтении и красноречивом изъяснении неудобопонимаемого,
пан Кнышевский уселся в почетном углу и разложил книгу; вместо каганца даже самую свечу засветил и, усадив нас кругом себя, подтвердив слушать внимательно, начал чтение.
Так куда же было
пану Кнышевскому подумать тягаться с батенькою, так уважаемым и чтимым не только всею полковою старшиною, но и самим ясновельможным
паном полковником? Где бы и как он ни повел дело, все бы дошло до рассудительности
пана полковника, который один решал все и всякого рода дела. Мог ли выиграть ничтожный дьячок против батеньки, который был"
пан на всю губу"? И потому он и бросил все дело, униженно
прося батеньку, чтобы уже ни один паныч не ходил к нему в школу.
Место умершего бога
Пана заменил униженный, гонимый маг и знахарь, которого уже не открыто, но втихомолку посещают люди,
прося его заступничества перед темными силами природы; эту природу он царственно заколдовал и тем подчинил себе.
В заключение пан-комисарж
просил нас остаться до вечера и посетить назначенный на этот день складковый бал.
— Да ведь
пан каноник сам же
просил оставить пока, я и не трогал его.
—
Прошу у
пана извинения, — спешил оговориться Жвирждовский, наклонив немного голову. — В знак мира вашу руку.
Пронесся было по собранию глухой ропот; но он тотчас замолк, когда
пан Людвиг Жвирждовский
попросил слова.
—
Прошу внимания,
паны добродзеи, — произнес особенно торжественно Жвирждовский.
— На месте
пана Волка, — сказал один из членов жонда, — я
просил бы прощения у того, кого он так несправедливо обвинил в измене.
— Паны-братья! По старому обозному обычаю, людей так не казнили, как их теперь казнят. Кое-что в старину было лучше. Вы это сейчас же увидите. По старому обозному обычаю, осужденному на смерть человеку оказывали милость: у осужденного спрашивали, что он хочет, не имеет ли он предсмертной просьбы? И если человек объявлял предсмертную просьбу, то исполняли, чего бы он ни
попросил. Так и мы поступим.
И я все по всей святой правде ответил, что такая была повсеместно говурка, и я желал отличиться и получить орден, в чем мне и господин полковник хотел оказать поддержку, но
паны, мабуть, взяли это за лживое и переглянулись с улыбкой, а меня спросили: «Зачем же вы не надлежащее лицо взяли?» Я отвечал: «По ошибке, и
прошу в том помиловать, ибо он скакал в греческой шляпе».
И сгромоздили такую комбинацию, что все это от Николы и что теперь надо как можно лучше «подсилить» перед богом святого Савку и идти самим до архиерея. Отбили церковь, зажгли перед святцами все свечи, сколько было в ящике, и послали вслед за благочинным шесть добрых казаков к архиерею
просить, чтобы он отца Савву и думать не смел от них трогать, «а то-де мы без сего пана-отца никого слухать не хочем и пойдем до иной веры, хоть если не до катылицкой, то до турецькой, а только без Саввы не останемся».
Тогда старый Дукач еще больше разлютовался на весь народ и на самого пана-отца — и его самого не захотел крестить
просить.
А за провинность свою, в пьяном виде сделанную, сами упросили
пана Вишневского родительски наказать их у него в селе Фарбованой по возможности розгами, после чего Вишневский будет, в случае надобности,
просить, чтобы дело не начиналось».
—
Просим,
просим вас,
пане капитане, пожалуйте, не студите бедной шляхетской хаты.